Игорь Ильинский: я и сам шутить не люблю и другим не дам

Культура 22.04.2011, 13:50

234

0

Эта фраза директора Дома культуры Огурцова, которого Игорь Ильинский сыграл в комедии «Карнавальная ночь», отчасти подходит и к самому актеру. Другим он шутить не запрещал, но и сам часто оставался человеком серьезным и замкнутым. Игорь Ильинский родился 24 июля 1901 года. Его отец Владимир был врачом широкого профиля. Мог выправлять заворот кишок, принимать роды, лечить чирьи и зубы. Последние навыки пригодились, когда семья (мама, папа, сестренка Оля и Игорь) перебралась из провинции в Москву. Чтобы жить в достатке, отец по 12 часов в сутки лечил зубы, однако в душе он был художником. Писать этюды было его страстью. Кроме этого, он был известным актером-любителем на комические роли. Мама Женя обладала одним талантом – любить. Она была сторонницей свободного воспитания. «Меня никогда ни к чему не принуждали. Только направляли, расставляли интересные занятия. Увлекали меня то рисованием, то ручным трудом, музыкой, детскими спектаклями, немецким и французским языками», – вспоминал Ильинский. К театру Игорь пристрастился благодаря сестре. Или, скорее, даже назло ей. Ольгу регулярно водили в театр, у нее даже абонемент в ложу был. Узрев в этом несправедливость, Игорь стал с большим рвением ходить на представления. Попасть на сцену, прославиться - стало целью его жизни. Отец предостерегал: «Подумай! Оказаться хорошим артистом неплохо, а вот средненьким?» И тем не менее… Гимназия еще не была окончена, а Ильинский уже пробовался в две школы-студии, и везде его были готовы взять. Он выбрал студию Комиссаржевского, что была при маленьком театре. Выбор сделан в основном потому, что Комиссаржевский, по слухам, сразу же выпускал своих учеников на сцену: в массовке или даже в крохотных ролях. Первая театральная роль И.В. Ильинского – старик в спектакле «Лисистрата» Аристофана. Уже в те годы Ильинский заявил о себе как о комическом актере. Он играл Селима в спектакле «Похищение из гарема», Антонио в «Женитьбе Фигаро» и др. После того, как Комиссаржевский уехал за границу, наставником и режиссером у Игоря Ильинского стал Всеволод Мейерхольд. В руках прославленного мастера талант Игоря наконец получил необходимое техническое оформление. Ему не было еще и двадцати, а театральная Москва уже знала его имя. В начале XX века возникла потребность смеяться надо всем и вся. К цирку, кабаре примкнул и кинематограф. 10-минутные фильмы-зарисовки не ставили перед собой просветительских и воспитательных целей. Публика не жалела тратить на это деньги. Стали возникать любимцы: Андре Дид, Макс Линдер, Чарли Чаплин, Бастер Китон. А кем же в этой классификации мог стать Ильинский? Игорь понял, кино – шутка стоящая, хотя и непростая. Актер, увидев себя первый раз на экране, удивился, что потерялся среди других персонажей. Однако постигать все хитрости кинематографа стал невероятно быстро. Он научился чувствовать свет на своем лице, понял, что достаточно иногда только шевельнуть бровью, чтобы вызвать реакцию зрителя. «Мейерхольд косо смотрел на мои успехи в кино, фильмы ему не нравились, и, если говорить серьезно, то, имея большую популярность у широкой публики, они довольно сухо были приняты театральной и кинематографической общественностью», – говорил Ильинский. Всеволод Эмильевич ревниво относился к «изменам» актеров, которых считал чуть ли не собственностью. В журнале «Театр и искусство» в своей статье Мейерхольд в пух и прах разнес своего любимого актера: плоский юмор, пригодный для кельнеров берлинских пивных, внешние приемы и интонации циркового характера, однообразность. Критики соглашались: однообразен, но он заряжает смехом полный зал, который ему аплодирует. Вскоре юмор Ильинского устарел. Начались новые времена. Кинематограф его забыл. В театре актер тоже был не удел. Была возможность попасть в МХАТ, но не вышло. В итоге Ильинский помирился с Мейерхольдом. Их бурное сотрудничество, прерываемое уходами и драками, длилось полтора десятка лет. Как ни блистал актер в постановках режиссера, ему хотелось большего. Параллельно стал работать в Первой студии, которой руководил Михаил Чехов. Естественно, возникали ситуации, когда два спектакля, в которых Ильинский играл главную роль, шли в один вечер. И если у Чехова тихо сглаживали ситуацию, Мейерхольд рвал и метал. Когда заканчивалась словесная аргументация, в ход шли стулья. По воле судьбы 13 мая 1938 года Игорь Ильинский поступил в Малый театр, где роль за ролью стал доказывать, что на этой сцене он неслучаен. Доказывать пришлось всю оставшуюся жизнь, а когда она завершилась, Ильинский стал одной из эмблем театра – одним из самых его блистательных актеров. В военные годы он много играл в театре. Иногда снимался в киноконцертах – наскоро сделанных фильмах, которые отправлялись на фронт, что солдаты могли увидеть живых артистов. Готовил чтецкие программы и выезжал с ними в разные города. Во время одной их таких поездок, в Мурманск, его жена, с которой он познакомился еще у Мейерхольда, заразилась сыпным тифом. Спасти ее не удалось. Ильинский, которому тогда было 44 года, переносил потерю тяжело. Два с лишним года он не появлялся в театре, оградил себя от всякого общения. На даче во Внуково не было телефона, что способствовало не только уединению, но и мрачным мыслям о бренности жизни. Ильинский запасся баллоном газа, обилием снотворного. Но от последнего шага его что-то удержало. Он снова потянулся к забытым чтецким программам, вернулся в театр. Хотя там ему было неуютно. В 1949 году Игорь Владимирович Ильинский познакомился со своей будущей женой. Это произошло на репетиции шекспировской «Двенадцатой ночи», в которой Татьяна Еремеева получила одну из ролей. Это знакомство произошло в Татьянин день - 25 января. В течение двух лет Игорь Ильинский и Еремееева встречались (попутно Еремеева оформила развод со своим первым мужем), после чего приняли решение пожениться. Было это в 1951 году. А год спустя на свет появился сын Володя. Ильинский был человеком верующим, часто ходил в храм, поэтому хотел во что бы то ни стало окрестить сына. Все сделали тайно, на даче, пригласив отца Александра. Никто тогда и не думал, что всех, кто совершал церковные обряды, заносили в специальные списки КГБ. Позже Ильинский узнал, что всю жизнь был под колпаком и состоял в списках, которые подавали священники. Но на карьере Ильинского это не сказалось. Вопреки расхожему мнению, что дети актеров предоставлены в основном нянечкам и самим себе, Ильинский воспитанием сына занимался особенно тщательно. Он приучил Володю к спорту: купил коньки и сам ходил с ним на каток. Во время поездки в Финляндию подарил сыну полное хоккейное обмундирование. Не обходилось и без нежностей: маленький Володя не мог заснуть без отца – ждал, когда Игорь Владимирович вернется со спектакля и расскажет сказку. Их Ильинский сочинял на ходу. В начале 50-х годов Ильинского вспомнил кинематограф. Сначала «Безумный день», потом появились фильмы Рязанова. Эльдар Александрович не собирался снимать Ильинского в «Карнавальной ночи» в роли Огурцова. Был приглашен драматический актер Петр Константинов. В пробах он сыграл отлично, но так страшно, что Рязанов и Пырьев, курирующие фильм, задумались о замене. Пырьев сказал: «Только Ильинский». А в следующем фильме «Гусарская баллада» Рязанов стал тянуть Ильинского на роль фельдмаршала. Но общественность в лице власть имущих была против этой кандидатуры. Однако Рязанов с их мнением не согласился. В качестве проб он отснял проезд фельдмаршала перед войсками на последнем снегу. А потом развел руками: переснимать с другим нельзя, так как зиму не вернуть, без этой сцены фильма нет, а без этого фильма нет подарка к дате – 150-летию Бородино. Тем не менее уже снятый фильм Екатерина Фурцева решила положить на полку. Но просмотр «Гусарской баллады» в «Известиях» у Алексея Аджубея, зятя Никиты Хрущева, и крохотная заметка о картине всего лишь в приложении к газете, в «Неделе», дала возможность фильму попасть на экраны страны. А на следующий день самая партийная из газет признала картину мировой, а Ильинского-Кутузова лучшим фельдмаршалом. Спустя некоторое время Ильинский начал задумываться о режиссуре. Однако для начала нужно было найти что-то подходящее для постановки. Готовой пьесы не было, но была проза, которая так и просилась на сцену – Теккерей «Ярмарка тщеславия». С женой в четыре руки они долго трудились, чтобы ввергнуть прозу в драматический формат и сценическое время. В итоге получилась пьеса. Претендовать на текст в качестве режиссера по собственноручно же написанной пьесе в существующей обстановке театра было кощунственно. Ильинский спрятался за псевдоним Зеленин. Придумали, что этот вымышленный автор живет где-то в Таллинне, работает на радио, а приехать в Москву не может – занят. В это время у Ильинского начинает стремительно ухудшаться зрение. Он не мог читать, реже садился за руль. Ильинский любил водить машину сам, поэтому нанятый шофер частенько уступал ему баранку. С машинами у Игоря Владимировича была отдельная история. Однажды в Литве ему предложили купить «Кадиллак» за небольшие деньги. Иномарку с трудом переправили в Ленинград, но тут актера вызвали к следователю. Откуда машина? Выяснилось, что «Кадиллак» ранее принадлежал английскому резиденту, который спешно продал его перед побегом. Машина постоянно ломалась, и вскоре Ильинский пересел на «Победу». Забавный случай произошел, когда однажды Ильинский и актер Петр Старковский поехали на дачу. Сначала Игорь Владимирович вел сам, а когда стемнело, попросил повести дальше шофера. Они остановились, вышли, чтобы поменяться местами, поехали. «Игорь, что я все болтаю, а ты молчишь?» - спросил через некоторое время Старковский. Вдруг они с шофером поняли, что Ильинского в машине нет. Оказалось, что он из-за плохого зрения медленно обходил машину, и шофер тронулся, забыв его на шоссе. Вернулись. «Я все думаю, неужели никто до Внукова не заметил, что меня нет», - хохотал Ильинский. Тем не менее актер понял, что пора кому-то передавать и опыт, и роли. На примете у Игоря Владимировича был человек с судьбой, похожей на его судьбу, - Юрий Никулин. На экране он такой же обормот, как и Ильинский в свои годы. Но может быть и драматичен, и трагичен до слез, опять же, как Ильинский. Однако Никулин хоть и был далеко тронут предложением, решил, театр – не его дом, не приживется. Его родной дом – цирк. Тогда Ильинский начал вводить на свои роли Евгения Весника. Врачи и коллеги, руководствуясь самыми добрыми помыслами о физическом и психологическом благополучии постепенно терявшего зрение знаменитого артиста, отговаривали Ильинского от участия в спектаклях и концертах. Ослепленный огнями рампы и прожекторами, он терял на сцене ориентацию в пространстве, а во время уже последних спектаклей в своей жизни, ведя диалог с партнером, адресовал реплики иногда мимо него, что тем не менее ни в коей мере не отражалось ни на логике поведения, ни на силе воздействия на зрительный зал. Буквально за месяц-два до смерти партнерам приходилось помогать Игорю Владимировичу и выходить на сцену, и покидать ее. Он почти не видел: зрение стало минус 16, отслоилась сетчатка. В клинике Федорова ему сделали операцию, но она вряд ли могла помочь. Свою последнюю роль - Фирса - он играл, уже почти ничего не видя. Однажды на гастролях едва не вышел в зрительный зал - к нему бросились, успели вернуть. «С театром кончено. Я не вижу» - сказал он. Когда в руководстве Малого ему сказали об этом же открытым текстом, он воспринял это легко, даже с юмором. По крайней мере, внешне. Незадолго до смерти, когда на телеэкране возникал какой-нибудь старый его фильм, он сокрушенно вскрикивал: «Прекратите этот балаган! Выключайте!» И всякому, кто шел навстречу, улыбаясь прославленному комику, он говорил: «Да не комик я! Я просто артист, который ищет новые характеры, а к ним – новые краски». – Знаешь, цифра 13 - вполне приличная, - говорил он жене, - но иногда от нее можно ждать неприятностей. Игорь Владимирович ушел из жизни 13 января 1987 года. В семь часов, когда во всех театрах открывается занавес, актер закрыл глаза и больше не проснулся. В праздничный вечер старого Нового года на экранах шла «Карнавальная ночь». Телефон в его доме, как всегда во время показа этого фильма, звонил, не переставая: знакомые спешили высказать слова благодарности. /Газета «Эфир»/